А.В. Щусев. Библиотека имени В.И. Ленина. Перспектива. Заказной проект. 1928 год. ГНИМА имени А.В. Щусева

Что касается всего комплекса, долгие годы являвшегося «едва ли не единственным по-настоящему европейским ансамблем столицы России», то и он на заре нового тысячелетия в значительной мере подвергся разрушению. «Градостроительный замысел петербургского размаха, требовавший единства стиля, масштаба и материала — светло-серого финского гранита с бронзовыми скульптурными деталями, был завершен устройством гранитных набережных и сходов. <…> В начале XXI века ансамбль был фактически уничтожен вторжением двух чужеродных элементов: гигантского объема ТЦ “Европейский” (архитектор Ю. П. Платонов. — Е. Ш.) и пешеходного моста подобной же коммерческой архитектуры — к тому же абсолютно алогичного по расположению»⁶⁶. Реставрация Киевского вокзала (2011–2016) имела целью возвращение зданию исторического облика.

Рядом долгое время находилась еще одна постройка И. И. Рерберга. В начале 1920-х годов Моссовет передал вокзалу стоявшее вблизи него четырехэтажное жилое здание, возведенное в 1882 году. Иван Иванович перестроил его под железнодорожный привокзальный клуб, вскоре преобразованный в Клуб железнодорожников имени А. И. Горбунова (снесен в 1997-м, теперь на этом месте — автостоянка гостиницы «Славянская» и вход на пешеходный мост имени Богдана Хмельницкого).

* * *

Педагогическая деятельность Рерберга началась в 1896 году в Первом кадетском корпусе, где Иван Иванович в течение двух лет преподавал фортификацию. Когда открылось Московское инженерное училище, сюда пригласили видных специалистов в своих областях. Математику вел Л. К. Лахтин, теоретическую механику — С. А. Чаплыгин, технологию строительных материалов — П. А. Велихов, строительную механику — Л. Д. Проскуряков. И. И. Рерберг в качестве внештатного преподавателя читал два курса — «Обыкновенные дороги» и «Сметы и техническая отчетность». «В 1905 году я часто посещал собрания студентов Инженерного училища, на которых обсуждались политические вопросы и произносились зажигательные речи. Преподаватели в связи с волнениями студентов также собирались на ряд совещаний, и я помню наше постановление — снять царские портреты и отнести их на чердак». В 1907-м, «во время реакции, когда директором был назначен Н. Д. Тяпкин», Иван Иванович ушел из училища.

С 1906 по 1919 год И. И. Рерберг вел сметное дело, по которому являлся, наверное, лучшим специалистом в Москве, на архитектурном отделении Училища живописи, ваяния и зодчества.

В 1914 году в газетах появилось короткое объявление: «Московские высшие женские строительные курсы принимают слушательниц из числа лиц, окончивших среднее образование. Курс четырехгодичный. Плата за обучение 150 рублей в год». Так было создано замечательное учебное заведение, сыгравшее большую роль в деле образования и профессионального становления женщин. На курсах преподавали выдающиеся педагоги: будущий автор поселка Сокол Н. В. Марковников, блестящий рисовальщик, знаток русского и мирового искусства С. В. Ноаковский, крупный специалист в сфере реставрации памятников архитектуры Д. П. Сухов, профессора С. А. Торопов, В. Я. Гебель, И. И. Рерберг. Последний вспоминал: «В свое время в Москве группа инженеров, в которой состоял и я, основали и финансировали Женские архитектурные курсы, успешно существовавшие до революции и переименованные в Политехнический институт в начале революционного времени благодаря стараниям новой группы инженеров путей сообщения и особенно профессора А. А. Эйхенвальда. На одном из заседаний Совета института мне было присвоено звание профессора по кафедре архитектуры. Далее Политехнический институт, в котором учащихся мужчин было уже больше, чем женщин, переименовали в Московский институт гражданских инженеров и поместили нас в здание бывшей Практической академии коммерческих наук на Покровском бульваре⁶⁷. Затем скоро нас слили с Высшим техническим училищем, в котором был образован архитектурно-строительный факультет».

Если для И. И. Рерберга преподавание составляло важный, но все-таки второстепенный аспект деятельности — на первом месте стояла архитектурная практика, то Федор Иванович именно в педагогике обрел настоящее призвание. В 1906 году он открыл на Мясницкой улице собственное художественное училище, из стен которого вышли многие известные впоследствии мастера. Одно время здесь учился Казимир Малевич. Ф. И. Рерберг говорил: «Необходимость заниматься с учениками историей искусства заставила меня самого серьезно заняться этим предметом. В результате, кроме курсов лекций, явилась на свет моя книга “Краткий курс истории искусства”, изданная в 1908 году фирмой В. Н. Саблина. В классах училища начал свое художественное образование и сын мой Иван, уже гимназистом седьмого класса выставлявшийся на выставках МТХ. В воскресном классе училась и дочь Нина». А окончила она Женские строительные курсы; получив звание инженера-архитектора, проектировала коттеджи в Петровско-Разумовском, в 1930-х годах принимала участие в строительстве Новосибирского оперного театра. Вскоре после революции (1918) Н. Ф. Рерберг вышла замуж за будущего конструктора вертолетов А. М. Черемухина, которому, по его собственному свидетельству, очень помогала в работе как строитель. И. Ф. Рерберг стал мастером книжной графики, занимался росписью по фарфору, участвовал в создании декоративного панно на здании гостиницы «Националь». Творческая одаренность перешла и в следующее поколение: сын Ивана Федоровича Георгий Рерберг прославился как выдающийся кинооператор…

Но вернемся в 1913 год. В середине ноября Иван Иванович с женой и сыном снова отправились в путешествие — на сей раз через Ниццу они добрались до Марселя, где сели на пароход, отходивший в Алжир: «Прекрасный пароход, прекрасное розовое алжирское вино и прекрасное Средиземное море при ясной и тихой погоде создали незабываемое путешествие. На другой день мы были в восемь часов утра уже в Алжире и остановились в отеле на краю города. Наш номер был на первом этаже, с террасой, над которой свисали ветки со спелыми мандаринами и одновременно с белыми цветами. Наполовину европейский, наполовину африканский Алжир вполне благоустроен, имеет прекрасные магазины и роскошные здания. <...> Среди поездок по окрестностям Алжира наиболее интересной была поездка в Долину обезьян».

Из Алжира Рерберги на автомобиле поехали в Бискру — «маленький городок на границе Сахары, населенный различными племенами арабов и французами, которые постоянно содержат здесь свой гарнизон. <…> Путешествие по ровному, как асфальт, великолепному шоссе продолжалось пять суток; на ночь мы останавливались в маленьких, но очень чистых гостиницах, а в девять часов утра отправлялись в дальнейший путь. По дороге мы свернули в сторону и осмотрели развалины древнего римского города Тимгада, покинутого и разрушенного временем. Там сохранились чудные колонны, триумфальные арки и мостовые с водостоками. <…> В нескольких верстах от Бискры расположено имение французского барона, называемое Садом Аллаха. Это большой участок земли среди голой пустыни, окруженный невысоким каменным парапетом; по обеим сторонам дорожек постоянно текут ручейки, и сад наполнен всеми видами тропической растительности и изобилует великолепными экзотическими цветами. Контраст между этим так богато украшенным природой уголком и окружающей его бесплодной, но величественной пустыней настолько велик, что получается впечатление какого-то грустного спокойствия и зачарованного безмолвия. <…> Из Бискры по железной дороге мы проехали в город Константину и затем в Тунис».

На обратном пути Рерберги посетили Рим и Вену, в Варшаве увидели первый снег и в конце декабря вернулись в Москву. В это время они уже проживали в собственном доме № 6 по Денисовскому переулку, занимая квартиру на втором этаже (на первом жили родственники Ольги Федоровны).

Лето семья обычно проводила на даче, куда Иван Иванович имел возможность приезжать только на субботу и воскресенье. После Соколова было Воскресенское, в 10 верстах от станции Бутово Курской железной дороги. Здесь Рерберга — страстного рыболова — привлекал большой пруд с массой лещей. Прожив в Воскресенском три лета, Рерберги перебрались на одну из дач в имении Бородино, находившемся в 7 верстах от Подольска. «Из всех окрестностей Москвы мне больше всего нравилось Бородино с его лесами, полными грибов, чудной рекой Мочей, где так интересно было ловить рыбу, с его спокойствием и тишиной, когда можно было совершать длиннейшие прогулки, почти никого не встречая. Дача наша даже не была огорожена забором, и мы спали с открытыми окнами. Летом 1914 года мы на даче узнали об объявлении войны, и так сильно сжалось и заболело сердце в предчувствии ужасных бедствий и последствий этого человеческого безумия. Скоро меня призвали как бывшего военного инженера, и в последний раз я приезжал на дачу уже в военной форме».

В феврале 1915 года И. И. Рерберг заболел крупозным воспалением легких, ухаживавшая за ним супруга заразилась от него, ее слабое сердце не выдержало высокой температуры, и спустя месяц она скончалась, когда Иван Иванович лежал еще в беспамятном состоянии. Похоронили Ольгу Федоровну на Немецком кладбище. Первое, что сделал Рерберг, поправившись, — поставил на могиле выполненный по собственному проекту прекрасный памятник.

После перенесенной болезни Иван Иванович сильно ослабел и не выходил из дома, проводя у себя лишь краткие совещания со своими помощниками. В декабре он жил около месяца в Ялте в гостинице «Россия», чтобы окончательно окрепнуть: «Сидел на балконе своего номера, грелся на солнце и писал акварелью с натуры». Возвратившись в Москву, занимался устройством госпиталей и врачебных пунктов; ездил в другие города, где сооружались бараки для призываемых новобранцев и пленных. Иногда выбирался на дачу в Домодедово.

В конце 1916 года Рерберга назначили начальником Тульской инженерной дистанции. «Я отправился в Тулу, утешаясь тем, что, меняясь со своим помощником и пользуясь небольшим расстоянием между Тулой и Москвой, могу часто навещать Москву, оставаясь в ней на несколько дней, и вести свои дела и службу в банке если не с прежним успехом, то по крайней мере не оставляя окончательно налаженную работу». Иван Иванович прибыл на место в январе 1917-го. Дел в дистанции оказалось немного, и его занятия ограничивались разбором текущей переписки, а также осмотром сооружающихся в Туле, Мценске, Орле бараков. Они «строились по одному типу, выработанному для многих городов, и состояли из брусчатого каркаса, обшитого с двух сторон досками с засыпкой между ними земли. Такие постройки оказались мало пригодными для житья в них в холодное время года: земля между обшивкой давала осадку, и пустые места в верхних частях стен было очень трудно заполнить, стены промерзали, и от большого скопления людей со стен текло и на полу образовывались лужи. Постройка началась в зимнее время, и не было обращено достаточного внимания на планировку участка; весной между бараками стояла грязь почти до колена, и грязь эту люди разносили по баракам, создавая совершенно невозможные условия существования. Единственным городом, который устроил у себя хороший барачный поселок, была Кострома, где бараки расположили по склону и сделали их рублеными»...