Наследие художников‑анималистов Москвы столь же уникально, сколь и неисчерпаемо. Мне не раз уже приходилось писать о них на страницах «Московского журнала» (см., напр.: 2020. № 2, 6; 2022. № 12). И вот в очередной раз представилась возможность продолжить эту поистине благодатную тему, введя в повествование новых персонажей.

* * *

Во всем оригинален был скульп­тор, заслуженный художник РСФСР, член‑корреспондент Российской академии художеств Андрей Валерианович Марц (1924–2002). «Конечно, его звери и птицы не индивидуальны, как у многих, начиная с Ватагина, в них отсутствует нечто, заставляющее ощущать внутреннее состояние. Но и такой вариант анималистической скульптуры полноправен», — утверждает искусствовед В. А. Тиханова. Принять ее вывод я не могу: звери и птицы у А. В. Марца, напротив, чересчур индивидуальны и характерны. А вот с другим замечанием исследователя соглашусь: «Материал всегда много значит для Марца. Он постоянно выискивает новые его свойства и возможности, бесконечно пробует. Это связано с поисками в области формы, композиции, интерпретации движения и т. д.». Сам Андрей Валерианович говорил: «Мне кажется, что я не могу называться стопроцентным анималистом. Звери мне, конечно интересны, я их люблю, все это так… В своей работе я исхожу не из психологии животного, не из его зоологического строения или особенностей поведения и характера, как это часто бывает в анималистической скульптуре. То, что меня интересует, это “пластический мотив”, который раскрывает характер животного в той или иной пластической форме».

Он родился в Москве. Вплоть до войны учился в Московской средней художественной школе. Из педагогов стоит выделить В. Почиталова и М. Милосердова, вырастивших много талантливых художников (И. В. Сорокин, Я. Н. Манухин, Х. А. Аврутис, Т. Н. Скородумова и другие). В 1943 году Марца призвали в армию, в 1946‑м демобилизовали. В том же году он поступил в МГАХИ имени В. И. Сурикова на скульптурный факультет. Учился у именитых мастеров — С. Н. Шильникова, П. Я. Павлинова, Д. П. Шварца, Н. В. Томского, Р. Р. Иодко, В. В. Белинкова. «Ромуальд Ромуальдович Иодко говорил нам много правильных вещей, но у него не было твердой воли вести нас верным путем», — спустя годы подытожил Марц. Большое влияние оказал на молодого человека художник‑график П. Я. Павлинов — именно он повел однажды своих студентов в зоопарк. Институт Андрей Валерианович окончил в 1952 году с дипломной работой «Фрунзе на коне», а уже в 1956‑м принял участие во Второй выставке произведений молодых художников Москвы и Московской области. 1957 год принес ему победу в конкурсе скульптур для художественного литья — все три его работы получили первые премии. И вскоре на уральском Кусинском заводе начали отливать марцевские статуэтки — чугунных зверей, украсивших многие тогдашние жилища.

В 1970 году А. В. Марц становится членом оргкомитета и участвует во всех выставках художников‑анималистов. Представляет свои статуэтки и за рубежом: Германия, Италия, Польша, Норвегия, Франция, Болгария, Япония, США… Удостаивается звания заслуженного художника РСФСР (1983).

Он мог, ничуть не искажая натуру, вылепить гиену, глубоководную рыбу, амазонскую пиранью — и при этом у него эти «объекты» не выглядели отталкивающими! Ибо, по словам мастера, «животное не может быть безобразным. Каждая тварь, даже та, которая кажется нам чудовищной и противной, имеет свою эстетику. Пусть даже “болотную” эстетику. Змеи, например, такими бывают изумительно красивыми по рисунку, который у них на чешуе! Красота — это найденность, закономерность, органичность сочетаний. А в природе эти железные закономерности всегда есть, их надо только выявить, а это уже дело наше, человеческое». Продолжая мысль, искусствовед А. М. Кантор замечает: «Что касается собственного инстинкта формы, у Марца он своеобразен. Во‑первых, в скульптуре Марца форма всегда существует в движении. Это движение универсально, идущий зверь не просто “перебирает ногами”, а движется всем своим существом. Форма выражает эту всеобщность движения. Другая важная черта — решение формы неотделимо от решения ее поверхности. Особенность работы в металле — отлитый зверь уже имеет фактуру, отвечающую характеру и образу зверя, птицы, рыбы».

Однажды я попросил дочь А. В. Марца Ирину Андреевну (тоже замечательного художника и дизайнера книги) рассказать об отце. Скоро в ее письме прочитал:

«Про папу: он жил только искусством, скульптурой. Все его интересы были сосредоточены на поиске образа, “знака” формы животного. Он обладал фантастическими знаниями по истории искусств — и знаниями глубоко “проработанными”. Почти все свои доходы он тратил на собирание книг: покупал в букинистических магазинах все интересное, что мог найти по изображению животных — от пещерных росписей и скифских зверей‑украшений до персидских и китайских миниатюр, от ацтекского искусства до современной итальян­ской скульптуры. Отец не просто просматривал картинки, а “прорабатывал” их, делая вольные копии, вникая в замысел художников. Он каждое утро час-полтора рисовал, осваивая книги и задумывая варианты новых формовых образов. Это “рабочие” рисунки, он никогда не предполагал их выставлять, рисунки‑
размышления для себя. Но в этом году были две выставки (в Липецке и в музее “Абрамцево”), где мы решили показать несколько листов. Оказалось, что это очень интересно, особенно для профессионалов — художников и музейщиков.

Папа был человеком невероятного трудолюбия, каждый день должен был ехать работать в мастерскую. Даже в отпуск с мамой и мной‑школьницей если и уезжал, то на 3–4 дня, максимум на неделю. Конечно, он ходил и в зоопарк, рисовал с натуры, но переживал, что не может видеть животных в природной среде, в настоящем движении. Была у него мечта: посмотреть носорогов, гиен, антилоп и других на воле, где‑нибудь в национальных парках. Но сперва (в советское время) это было невозможно по общественно‑политическим причинам, а в 1990‑х годах уже не хватило здоровья... увы».

* * *

Заслуженный деятель искусств РСФСР, член‑корреспондент Академии художеств СССР, художник‑график, скульптор, автор детских книг, неистощимый выдумщик и фантазер — все это можно сказать об Алексее Михайловиче Лаптеве (1905–1965). Родился он в Москве. «Память сохраняет едва заметные следы. Листочки писчей бумаги, нарезанные мамой помельче — для экономии. Я рисую лошадок; их живая очередь движется быстро. Словно целые табуны скачут передо мной. Рисовать мне нравится. Этому научила меня мама. Сколько мне лет? По‑видимому, года три» (список цитируемых и иным образом использованных источников см. в конце статьи). Когда Алеше исполнилось три года, умер отец. Семья перебирается в деревню к родным. Потрясли детское воображение сказки, изданные А. Н. Афанасьевым, и журнал «Светлячок», где иллюстратором работал один из пионеров анималистического жанра А. М. Комаров. О комаровских иллюстрациях Алексей Михайлович вспоминал: «Его рисунки пером были проникнуты таким теплым чувством к различным зверушкам, юмором и задором! Это был особый изобразительный мир, где сказочные персонажи любимых с раннего детства зверей и зверушек действовали, разговаривали между собой»...