На Пятницком кладбище. Июль 2006 года

Судьба автора публикуемых ниже воспоминаний созвучна судьбам миллионов москвичей: довоенное детство, первые суровые месяцы войны, эвакуация в Таджикистан, переезд на Урал, наконец, возвращение в Москву в 1946 году, окончание школы, учеба в институте, работа в НИИ… Но есть в этой простой, «типичной» и в целом нелегкой судьбе особая страница, связанная с духовными исканиями автора и той благородной миссией, которой Татьяна Викторовна Шомина отдала несколько последних десятилетий своей жизни. Она стала не просто историком, но поистине летописцем одного из старинных московских некрополей — Пятницкого кладбища в Алексеевском, на котором есть и семейное захоронение Шоминых. Она беззаветно выявляла, собирала, систематизировала, обрабатывала сведения об упокоившихся здесь церковно- и священнослужителях. Начиная эту деятельность в середине 1990‑х годов, Татьяна Викторовна разыскала здравствовавших родственников и последователей захороненных в этом некрополе подвижников веры, записала их воспоминания. Какие‑то сведения были почерпнуты ею из личных архивов; многое было обнаружено в государственных и областных архивохранилищах, в том числе ранее неизвестные сведения из истории кладбищенского Троицкого храма.

Результатом этой многолетней и многотрудной работы стала объемная книга «Пятницкое кладбище в Москве. Православный церковный некрополь» (Сергиев Посад, 2021. 424 с.) — на сегодняшний день единственное, а потому уникальное исследование на данную тему, крайне важное для Русской Православной Церкви, для москвоведов, некрополистов и вообще для всех москвичей.

Несмотря на свою краткость, воспоминания Т. В. Шоминой емки и многоплановы. Автор не делает специальных исторических экскурсов, но все ее повествование проходит на фоне жизни страны — здесь в судьбе одной семьи, одного человека, как в маленьком зеркале, отразилось Время.

Александра Геннадьевна Смирнова

Татьяна Викторовна Шомина

В моем архиве сохранился пожелтевший от времени листок с биографией моей мамы Клавдии Петровны Шоминой, написанной ее отцом Петром Ефимовичем Шоминым в 1940 году. В этой биографии приведены краткие сведения и о нем самом. За их уточнением я обратилась в отдел кадров завода «Водоприбор», где мой дедушка проработал много лет. Мне любезно ответили и выдали имеющиеся у них в архиве записи.

После публикации сведений об участниках Первой мировой войны я узнала, что мой дедушка воевал в составе 38‑го Сибирского стрелкового полка Русской Императорской армии. Нашлась информация о нем и в Центральном государственном архиве города Москвы (ЦГА Москвы) за 1905–1918 годы. Что‑то осталось в моей памяти из рассказов родственников. Теперь, по прошествии времени, я очень сожалею, что не расспрашивала дедушку о его жизни, о прежнем времени. Известия о его жизни, представленные в этой публикации, мне пришлось собирать по крупицам.

Затем я написала о себе — от рождения до сегодняшнего дня. Многое мне пришлось пережить: эвакуацию, голод, холод.

Двадцать лет жизни я посвятила сбору сведений о монахах, священно- и церковнослужителях, погребенных на Пятницком кладбище в Москве. Незабываемы встречи с родственниками и современниками почивших, сохранившими о них молитвенную память. Все это нашло отражение в моей книге «Пятницкое кладбище в Москве. Православный церковный некрополь», увидевшей свет в 2021 году.

■ ■ ■

Мой дедушка, Петр Ефимович Шомин, происходил из мещанского сословия. Он родился 13 марта 1883 года в Москве. По воспоминаниям родственников, семья Шоминых жила в Марьиной роще; держали лошадей. До 1914 года дедушка работал легковым извозчиком. В начале ХХ века Петр Ефимович обвенчался с Марией Васильевной Яковлевой, рожденной в 1885 году, из серпуховских мещан.

По сведениям ЦГА Москвы молодожены в 1905 году проживали в селе Алексеевском за Крестовской заставой, в Тихвинском приходе. 11 апреля 1906 года у них родился сын Николай, умерший в младенчестве. В 1909 году Шомины жили в Лебедевском переулке рядом с Пятницким кладбищем.

4 марта 1910 года у бабушки с дедушкой родилась дочь Клавдия (моя мама), 22 февраля 1912 года — сын Александр, а 9 февраля 1918 года — дочь Валентина. Крестили их, судя по сведениям из ЦГА Москвы, в церкви иконы Божией Матери «Нечаянная Радость» в Марьиной роще.

В 1914 году Петра Ефимовича призвали на военную службу. Первую мировую войну он прошел рядовым 3‑й роты 38‑го Сибирского стрелкового полка. 22 июня 1915 года под Барановичами был ранен, находился в госпитале в Марьиной роще. В сохранившемся госпитальном уведомлении о приеме раненых в июне 1915 года о нем сказано: «Грамотный, 32 года». После выздоровления Петр Ефимович продолжал служить в армии до 1918 года.

16 ноября 1918 года Петр Ефимович поступил служить в рабоче‑крестьянскую милицию, где зарекомендовал себя как исполнительный и ответственный сотрудник. За борьбу с бандитами, орудовавшими в то время в Сокольниках, он был отмечен наградой и премирован отрезом ткани «бостон». С 1 декабря 1937 года числился на пенсии по нетрудоспособности — стал плохо слышать. Возможно, прогрессирующая глухота явилась следствием какого‑либо ранения, полученного во время службы в милиции, но доподлинно об этом неизвестно.

В 1930‑е годы семье Шоминых дали малогабаритную трехкомнатную квартиру на Новоалексеевской улице в доме № 30, принадлежавшем до революции купцу Абрамову. Тогда это была окраина Москвы с одно- и двухэтажными домами. При некоторых домах в сараях вплоть до 1960‑х годов жители держали коров.

■ ■ ■

Я родилась 16 июля 1933 года в Москве. Моя мать, Клавдия Петровна Шомина, и отец, Виктор Яковлевич Файнберг, работали на заводе «Калибр». По настоянию отца меня назвали Роза. Когда мне было три месяца, отца призвали на военную службу. Мама ждала его возвращения. В октябре 1935 года ей пришло свидетельство о прекращении брака. В это время в Москву приехали с Украины родители отца. Мама со мной поехала к ним выяснять причину развода. Свекровь сказала: «Будешь получать на дочку алименты». Стало ясно, что мать была против женитьбы сына.

Мы с мамой жили в одной квартире с ее родителями, они заботились обо мне. Дедушка заменил мне отца. Он устроил меня в детский сад при заводе «Водоприбор», где работал с 25 декабря 1937 года вахтером.

Квартира наша была без удобств: отопление печное, за водой ходили на колонку через дорогу. Еду готовили на керосинке, чай пили из самовара.

В 1941 году началась Великая Отечественная война. Летом Москву бомбили. К этому времени Кремль и все ответственные учреждения были замаскированы. Для населения устраивали бомбоубежища — у нас это была длинная траншея с деревянными лавочками. После объявления по радио воздушной тревоги бабушка брала меня и трехлетнего внука Олега и шла в бомбоубежище. Однажды на Ярославское шоссе (ныне Проспект Мира) упала бомба — все сотряслось. Я прижалась к бабушке, было очень страшно. Когда возвратились домой, то увидели, что взрывной волной разбило окно, а осколки стекла осыпались на кровать. Бабушка меня спасла, уведя в бомбоубежище.

Мы ходили смотреть, где упала бомба. Место это было оцеплено; теперь вблизи от него станция метро «Алексеевская». Недалеко от места взрыва находилась керосиновая лавка, она не пострадала. А на нечетной стороне Ярославского шоссе от осколка загорелся дом, погибла женщина.

В домах назначались дежурные, на чердаках стояли ящики с песком. Население было обучено борьбе с пожарами.

В это время из Москвы стали эвакуировать женщин с детьми. Что делать? Бабушка посоветовала маме уехать со мной к сестре Валентине в Таджикистан. Уже сдав вещи в багаж и сев в поезд, мама пожалела, что уезжает. Предчувствие ее не обмануло: много бед пришлось ей пережить со мной на чужбине...