Донская улица

Московский университетский Благородный пансион — одно из лучших учебных заведений России XVIII века, прообраз будущего Царскосельского лицея — стал для В. А. Жуковского тем местом, где он получил прекрасное воспитание и образование, обрел высокие духовно‑нравственные, подлинно евангельские основы жизни, привычку к постоянному труду и порядку, сформировался для будущей литературной деятельности. В 1797 году — в первый год обучения в пансионе — он дебютировал в журнале «Приятное и полезное препровождение времени», издававшемся при Московском университете педагогом и литератором В. С. Подшиваловым. В пансионе же сложился дружеский круг Жуковского, состоялось знакомство с Н. М. Карамзиным, И. И. Дмитриевым, М. М. Херасковым. Своим человеком стал Жуковский и в семье директора университета И. П. Тургенева, с сыном которого, Александром, сидел в пансионе на одной скамье, внимая прекрасным лекциям профессора словесности М. Н. Баккаревича.

Но главную роль в формировании юного Жуковского сыграл выдающийся педагог, инспектор Благородного пансиона Антон Антонович Прокопович-Антонский. Он являл собой удивительный пример самоотверженного и бескорыстного служения делу просвещения в самом глубоком, нравственном смысле слова. Если вспомнить позднейшую формулу его ученика В. А. Жуковского — также замечательного педагога, воспитавшего для России царя-Освободителя, это было «образование для добродетели».

Родился А. А. Прокопович-Антон­ский в уездном городе Прилуки Черниговской губернии в небогатой дворянской семье. Отец его был приходским священником. В 1773 году Антон поступил в Киевскую духовную академию. Изучал богословие, философию, грамматику, поэтику, риторику, греческий, латынь, французский и немецкий языки, основы естествознания. В 1782 году он и его брат Михаил перешли из академии в Московский университет. Двух способных и трудолюбивых молодых людей взяло на содержание Дружеское ученое общество, основанное просветителем и книгоиздателем масоном Н. И. Новиковым. Познакомившись с ним, Антон вскоре вступил в Общество. Учился на естественном и философском отделении университета и одновременно посещал занятия в созданных Новиковым Учительской и Переводческой семинариях. Университетский курс окончил с тремя серебряными медалями. Кроме того, еще учась, вел занятия в латинском риторическом классе университетской гимназии. На философском отделении слушал лекции профессора И. Г. Шварца — также масона и сподвижника Н. И. Новикова. Антон Антонович относился к числу ревностных последователей Шварца и в 1783–1785 годах состоял в университетской масонской ложе «Гермес». Огромную роль в его жизни сыграло и другое начинание профессора, о котором М. Н. Лонгинов писал: «Шварц положил <…> основание новому учреждению при университете. 13 марта 1781 года открылось основанное по его инициативе “Собрание университетских питомцев”. Это был первый пример общества, составленного из учащейся молодежи. Целью общества было: образование ума и вкуса членов, собравшихся для чтения и обсуждения своих литературных опытов; нравственное их усовершенствование, для чего каждое заседание открывалось тем, что очередной член читал речи морального содержания; наконец, упражнения в человеколюбивых подвигах, в пользу которых предложено было составлять периодические издания из трудов членов. <…> Дух этот пережил долго самого Шварца. Он твердо вел юных питомцев на путь добра внушением им нравственных правил, основанных на религиозных началах. Сосредоточивши молодых людей в основанном им обществе, он связал их друг с другом и с самим собой общими убеждениями и горячим сочувствием к добру»².

В 1784 году И. Г. Шварц умер. Погребение совершалось по православному обряду в подмосковном имении его друга князя Н. Н. Трубецкого — селе Очакове близ приходской церкви. Памяти профессора Собрание университетских питомцев, в котором с 1783 года председательствовал А. А. Прокопович-Антонский, посвятило отдельное заседание.

Сотрудничал Антонский и в изданиях Новикова — журналах «Вечерняя заря» и «Покоящийся трудолюбец», где публиковались статьи по вопросам богословия, философии и педагогики. В 1785 году начал редактировать первый в России журнал для детей, издаваемый все тем же Новиковым, — «Детское чтение для сердца и разума». С. Т. Аксаков в «Детских годах Багрова‑внука» вспоминал, какой восторг вызвал у него этот журнал, открывший ребенку целый мир, прежде ему неведомый. Потом редактирование перешло к Н. М. Карамзину — «брату Рамзею», как прозвали его в Дружеском ученом обществе. Ученик Антона Антоновича в Благородном пансионе, впоследствии известный поэт, критик, профессор Московского университета С. П. Шевырев писал: «Первые четыре части, изданные Антонским, отличались особенно тем, что каждый номер Чтения начинался стихом из Евангелия. Издатели в Предисловии так объясняют происхождение этого обычая: “Желая воспитывать детей наших как можно лучше, стараемся мы узнавать всякие добрые обычаи, ведущиеся в честных фамилиях, и подражать им, если позволяют то наши обстоятельства. Например, мы узнали похвальное обыкновение одного отца, который всякое воскресенье давал детям своим вытверживать по одному стиху из Священного Писания. Это обыкновение нам столько полюбилось, что мы также в листах наших будем помещать по одному такому стиху, и советуем вам по воскресеньям выучивать их наизусть и никогда из памяти не выпускать»³.

В 1787 году А. А. Прокопович-Антонский зачисляется в Благородный пансион преподавателем натуральной истории, а в следующем году начинает читать ее в Московском университете. Первым в России Антонский вел этот предмет на русском языке. По поводу значения естествознания для детского воспитания он утверждал: «История натуры для детей гораздо полезнее, чем обыкновенно думают. <…> Дети, учась приводить в порядок существа и разбирая приметы их, нечувствительно получают навыки приводить и самые понятия свои в некоторой порядок, и чрез то доставляют им бо́льшую степень ясности и определенности»⁴.

В 1788 году А. А. Прокопович-Антонский создал первый в России естественно‑научный журнал — «Магазин натуральной истории, физики и химии», а в 1791‑м основал Кабинет натуральной истории, коллекции которого расположились в семи комнатах университетского здания на Моховой и дали начало будущему Зоологическому музею. Тогда же его назначили инспектором Благородного пансиона. Формально это учебное заведение подчинялось директору Московского университета, но непосредственное руководство им осуществлял инспектор. Здесь во всей полноте раскрылся педагогический дар Антонского. Он видел в своих воспитанниках не «массу», которой потребны некие усредненно‑стандартные методы, а различал в каждом питомце неповторимую личность, приглашая его к совместному творческому труду ученика и учителя. Антон Антонович был глубоко убежден, что бездарных людей в мире не существует, — есть люди, не раскрывшие своего таланта, чьи способности еще в юности загубили душевно слепые наставники, неспособные разглядеть дарований подопечных и поспешно выносящие суровые приговоры. В трактате «О воспитании» он отмечал: «Первым правилом воспитатель должен поставить себе то, чтобы заблаговременно исследовать способности воспитанника, смотрению его вверенного, и сообразно силам и дарованиям молодого человека размерять труды о нем и старания. Никто не родится в свете, не получив к чему‑нибудь способности. <…> История знаменитых людей свидетельствует, что многие из них долго почитавшись ни к чему не способными, вдруг от одного счастливого случая возблистали дарованиями своими, и имя их сделалось бессмертным. Сталь не прежде дает искры, как по прикосновении к ней кремния. Внутренняя наклонность всегда готова раскрыться в нас; надобно токмо удачно тронуть ее»⁵.

Путь к сердцу ученика, считал Антон Антонович, лежит через уважение и доверительность отношений. Нравственные наставления должны подкрепляться добрыми делами, например, помощью бедным. Огромное внимание уделял он кругу чтения своих воспитанников — сам отбирал для них лучшие книги и журналы. У каждого класса в пансионе имелась своя библиотека, при которой состоял библиотекарь. Посторонние книги, не входившие в программу, особенно пустые и тем более нравственно вредные сочинения, учащимся читать запрещалось. В том же трактате «О воспитании» говорится: «Воспитатели и наставники! Помыслите, какое сильное влияние имеют на ум, сердце, нравы, характер, на самое счастие и несчастие детей первые получаемые ими впечатления, первые понятия, первые уроки — и вы найдете, что нет ничего пагубнее, как позволять им читать без разбору всякую попадающуюся в руки книгу или говорить при них все что ни вздумается. Сколько от одного сего погибло дарований, и сколько сердец развратилось!»⁶ Чтение же достойных книг и журналов в пансионе всячески поощрялось и даже вменялось в обязанность. Наставники щедро делились с воспитанниками собственными книгами. С. П. Шевырев вспоминал: «Журналы: Вестник Европы, Сын Отечества, Соревнователь просвещения и благотворения, Revue Encyclopédique, первый тогда ученый журнал в Париже, переходили к нам в руки из рук наставников. Да, книги нам были всегда доступны. Всякая минута, свободная от трудов по классам и собранию, отдана была чтению. Мы читали за чаем, за обедом, за ужином»⁷.

В 1794 году А. А. Прокопович-Антонский становится профессором натуральной истории Московского университета. Занятия в нем он совмещал с обязанностями инспектора Благородного пансиона, находившегося рядом с университетом — на углу Тверской улицы и Вражского (позже — Газетного) переулка. Сегодня здесь расположен Центральный телеграф. Проектируя его, инженер И. И. Рерберг во многом воспроизвел архитектурные формы здания Благородного пансиона — ротонду с двумя расходящимися от нее буквой «Г» прямоугольными корпусами.

В начале февраля 1797 года Мария Григорьевна Бунина привезла для определения в пансион незаконнорожденного сына своего покойного мужа А. И. Бунина — Васеньку Жуковского. Антонский сразу почувствовал, что перед ним необыкновенный, не по годам развитой мальчик — в свои четырнадцать лет он хорошо говорил на французском и немецком языках, знал древнюю греческую и римскую историю. Когда педагог поинтересовался, что читал Василий, тот назвал Виланда, Руссо, Сен-Пьера, из русских авторов — Ломоносова, Сумарокова, Державина, Хераскова, многие стихи которых знал наизусть, а из новейших писателей — Карамзина и Дмитриева; упомянул и периодические издания — карамзинские «Московский журнал» и альманах «Аглая», а также «Детское чтение для сердца и разума», «Приятное и полезное препровождение времени». В Благородном пансионе обучение продолжалось шесть лет. Там было два младших, два средних и два старших класса. Но, видя знания и начитанность Жуковского, Антонский сразу записал его в первый средний класс.

Вместе с Жуковским учились и другие юные сочинители — Александр Тургенев, Семен Родзянко, Алексей Мерзляков. Инспектор поощрял их литературные занятия и в 1799 году по образцу Собрания университетских питомцев, где когда‑то сам председательствовал, создал Собрание воспитанников Благородного университетского пансиона. По его представлению председателем Собрания единодушно избрали Василия Жуковского. В обязанности последнего входило вести заседания, назначать выступающих и следить, чтобы все совершалось достойно и с уважением друг к другу. Антонский, почетный член Собрания, неизменно участвовал в его работе. Нередко на заседания приходили и знаменитые писатели — М. М. Херасков, Н. М. Карамзин, И. И. Дмитриев, также избранные почетными членами. Об атмосфере, царившей на этих встречах, их постоянный участник — впоследствии профессор Московского университета поэт А. Ф. Мерзляков — вспоминал: «Пламенная любовь к литературе, простые и искренние расположения друг к другу, свобода, сладостная беспечность, любезная мечтательность, взаимное доверие, любовь к человечеству, ко всему изящному, устремленность к добру, невинная, охотная, бескорыстная, даже исступленная: вот что было жизнью наших собраний, наших разговоров, наших действий! Мы строго критиковали друг друга письменно и словесно, разбирали знаменитейших писателей, которых почитали образцами своими, рассуждали почти о всех важнейших для человечества предметах, спорили много и шумно за столом ученым и расходились добрыми друзьями по домам»⁸. Из сочинений участников Собрания А. А. Прокопович-Антонский и профессор М. Н. Баккаревич составили сборник «Утренняя заря». Первый выпуск появился в 1800 году, когда Василий окончил Благородный пансион (с медалью и занесением на «золотую доску» лучших воспитанников заведения).

12 января 1801 года В. А. Жуковский и его друзья создали Дружеское литературное общество, продолжившее деятельность Собрания. Цели Общества были обозначены в его «Законах»: «1‑е. Заниматься теорией изящных наук <…> 2‑е. Разбирать критически переводы и сочинения на нашем языке; 3‑е. Иногда прочитывать какие‑нибудь полезные книги и об них давать свой суд; 4‑е. Трудиться над собственными сочинениями, обрабатывая их со всевозможным рачением»⁹. Говорилось в «Законах» и о главном условии приема в Общество: «В выборе членов должно смотреть не только на то, готов ли он содействовать предложенной цели, но особенно на его нравственный характер»¹⁰.

Составили Дружеское литературное общество воспитанники Благородного пансиона — «птенцы гнезда Антонского»: Василий Жуковский, братья Андрей и Александр Тургеневы, Алексей Мерзляков, Семен Родзянко, Александр Воейков, братья Андрей, Паисий и Михаил Кайсаровы. Общество просуществовало менее полугода, но оставило значительный след в истории российской словесности.

Впоследствии всякий раз, приезжая в Москву, В. А. Жуковский навещал своего наставника. В ноябре 1807 года он начал редактировать основанный Н. М. Карамзиным журнал «Вестник Европы». Издательская деятельность Жуковского продолжалась два с половиной года, в связи с чем на протяжении этого периода, за исключением летних месяцев, ему приходилось жить в Москве. На некоторое время он поселился в домике Антонского при Благородном пансионе в Газетном переулке (позже перебрался в дом своего пансионского друга С. М. Соковнина на Пречистенке).

В том же 1807 году А. А. Прокоповича-Антонского избрали деканом естественного отделения Московского университета. На эту должность его в дальнейшем переизбирали шесть раз. Он неизменно оставался любимцем как профессоров и студентов университета, так и воспитанников Благородного пансиона. С. П. Шевырев: «Кто забудет его улыбку, его добрый привет и отеческий поцелуй во дни успехов, во дни наград и торжеств общественных? Кому не памятен он — всегда добрый и деятельный, всегда строгий и добрый, неизменный в лице и привычках, знавший всему меру, воздержанием умевший как будто остановить свою старость, всегда готовый ободрить без лести и потворства, всегда чуждый охладительного слова, всегда невинный в современном искусстве искания популярности?»¹¹ Насколько живо и дружелюбно умел Антонский разговаривать со студентами, свидетельствуют воспоминания С. П. Жихарева:

«Добродушный хитрец Антон Антонович в самом деле думает, что я ничем не занимаюсь, кроме театра. Я пришел просить его о выдаче студенческого аттестата, а он свое: “А больше учиться‑та не хочешь?” — “Не хочу, Антон Антоныч”. — “Как Митрофанушка‑та: не хочу учиться, хочу жениться?” — “Хочу, Антон Антоныч”. — “Небось туда же в дармоеды‑ты, в иностранную коллегию?” — “Туда и отправляюсь, Антон Антоныч”. — “Ректора‑та попроси, а я изготовить аттестат велю. А новые стихи‑та Жуковского знаешь?” — “Знаю, Антон Антоныч”. — “Ну‑ка, прочитай‑ка”. —