1 мая

От Управления милиции гор. Москвы.

В связи с первомайским парадом войск Мос­ковского гарнизона движение транспорта и пешеходов с 6 часов утра 1 мая 1945 года в пределах центральной части города будет ограничено.

Пропуск на Красную площадь лиц, идущих по специальным билетам, прекращается в 9 часов 45 минут.

Начальник Управления милиции гор. Москвы, комиссар милиции 2‑го ранга Романченко.

Газета «Известия»

* * *

Никогда Москва не была такой прекрасной, как сегодня и вчера. Затемнение снято. На улицах фонари светят «в оба». Народу столько, что пройти трудно, особенно на улице Горького и на Красной площади.

Сейчас сижу один дома. Окно не завешено: как‑то странно.

Анатолий Василивицкий, 15 лет.
Дневник

* * *

1‑й час ночи. Вчера с 12‑ти часов была снята с Москвы светомаскировка. Волнующий предвестник, что близок конец войны. И насколько противоестественно такому большому городу, как Москва, погружаться ночью в полутемноту, которой заменялось до сих пор ночное освещение, это ощутительно по тому облегчительному вздоху, какой вызвали вчера засиявшие забытым уже полным светом цепи фонарей.

В. Г. Малахиева-Мирович¹. 

Дневник

2 мая

…будет салют — взятие Берлина. Голос Левитана, читавшего приказ Армии и Флоту, звучал торжественнее, чем обычно. Волнения нет, я его не испытывала, теперь этот уже совершившийся факт не рождал в душе ничего такого необычного, что, казалось ранее в ожидании этого дня, должно было возникнуть. Я пошла на угол Тверской и Огарева², на месте разрушенного дома, у плаката‑панно «Родина‑мать зовет» (Ираклий Тоидзе). Стояла и слушала еще раз читавшийся приказ. Народу собралось не так много — ждали салютов; группы гулявших по Тверской не казались ни возбужденными, ни особо радостными... Улица залита светом, люстры у подъезда телеграфа и земной шар — зажженные, шар крутится. Люди, стоявшие рядом, молчали. Глядела на лица — усталые, большинство молодежи, старшие школьники — девушки праздничные, разодетые, юноши развязные, по‑современному чувствующие ценность своего мужского достоинства. Пожилые женщины, видно, дорого заплатившие войне, сосредоточенно стояли, и, казалось, каждая погружена в свое собственное пережитое горе. Одна, стоявшая подле меня, плакала. Какой контраст, какие минуты нашей современности — на их фоне особенно горько и больно выступает цена, заплаченная каждым из нас за них!.. Я стояла на этом месте, историческом для каждого из нас, пережившего осаду Москвы, 1941 год, последние его месяцы и первые 1942 года. Это было самое боевое место города, место встреч всех наших фронтовиков; как наиболее вероятное для них, не знавших город... «У большого телеграфа». Здесь стояла днем передвижная зенитная установка, кругом фронтовые машины, все расписанные зелеными или белыми — по сезону — маскировочными размалевками. Какой типаж здесь можно было видеть! Незабываем облик бойца того времени, особенно сибиряков, наших спасителей! Слава им вовек! Это место — был нерв города, по нему определялось положение на фронте, настроение его передавалось городу. Незабываемое, тяжкое, но чудесное время — время, когда город, ощетинившись, оскалив зубы, сплотившись одной семьей, суровой и грозной в своей решимости противостоять врагу, положил начало той победе, зачал день, который мы переживаем сегодня. Все это было, ушло в Вечность, но только для того, чтобы жить и никогда не забыться в веках!

М. Н. Гриценко³.
Дневник

3 мая

Какую радость переживаем мы! Взят Берлин! Уже с первых слов Левитана — «Будет передано новое важное сообщение» — стало ясно: Берлин. Так необычайно радостно были сказаны эти слова. Это было в 23 ч. 05 м. 2 мая. Я уже собирался спать, но, конечно, не выдержал, побежал на Красную площадь. Она полна народом. Машины с трудом пробираются через толпу. В 23 ч. 30 м. — салют. 24 залпа! Грозди ракет, ярких необычайно; и прожектора освещают Спасскую башню и вновь зажегшуюся рубиновую звезду на ней. И люди. Нет, они не обнимаются, не поздравляют друг друга, как иногда казалось раньше. Но какая радость, нет — счастье у всех на лицах! Люди даже почти не говорят о Берлине. <…> Вся Москва, все москвичи, не сговариваясь, пришли сюда, к Мавзолею, к Кремлю, к Спасской башне. Людей столько, что они не помещаются все на площади. Народом заполнены Охотный ряд, Центр, Манежная площадь, улица Горького. Отгремели залпы салюта, но люди не идут по домам. Слишком переполняет всех радость. <…> Вся Москва сияет теперь. Ведь 30 апреля отменена светомаскировка. И это тоже было радостным праздником для всех. Те, кто будут читать эти строчки лет через 10, не поймут нашей радости. Нужно было пережить три с половиной долгих, темных года, когда Москва была задавлена темнотой, когда на улицу не пробивался ни один луч света из окон, наглухо завешанных шторами, чтобы понять это. 29‑го в центральных газетах появилось краткое сообщение об отмене с 30 апреля затемнения в Москве. Вечером 29‑го я не завесил своего окна. Я не мог провести еще один вечер в комнате с зашторенным одеялом окном. Нас, конечно, никто не оштрафовал за это. А вечером 30‑го Москва прозрела. <…> Я засиделся до 10 часов вечера в институте — выпускали стенгазету к Первому мая. Спустившись по лестнице с ул. 25 Октября, я увидел перед собой площадь Свердлова⁴, залитую светом. Последний раз я видел ее такой в начале июня 1941 года, до войны. И вот она снова передо мной — вся в огнях, с бьющим посредине фонтаном! И с буквой М, — главное, с буквой М на вестибюле метро «Площадь Революции»!

В. А. Черных⁵.
Дневник

6 мая

Воскресенье. Пасха, весьма ясно чувствуемая — на улицах, в метро, в поездах; много навеселе, но не как обычно — придирчивы и легко подвижные в отношении ругательств, а благодушны и доброжелательны. Разговоры вокруг ведут о празднике, не раз слышал наблюдения, утверждавшие, что праздничность 6 мая значительно заметнее праздничности 1 мая в этом году. Вечером были в гостях у П. А. Зайончковского⁶, впервые на новой его квартире в Измайлове. Уезжая оттуда, слушали салют Рокоссовскому, взявшему остров Рюген⁷.

С. С. Дмитриев⁸.
Дневник

9 мая

Указ Президиума Верховного Совета СССР
об объявлении 9 мая ПРАЗДНИКОМ ПОБЕДЫ

В ознаменование победоносного завершения Великой Отечественной войны советского народа против немецко‑фашистских захватчиков и одержанных исторических побед Красной армии, увенчавшихся полным разгромом гитлеровской Германии, заявившей о безоговорочной капитуляции, установить, что 9 мая является днем всенародного торжества — ПРАЗДНИКОМ ПОБЕДЫ.

9 мая считать нерабочим днем.

Председатель Президиума Верховного Совета СССР М. Калинин.

Секретарь Президиума Верховного Совета СССР А. Горкин.

Москва, Кремль. 8 мая 1945 года.

Газета «Правда».

10 мая

Москва торжествует

Москва уже погасила огни на улицах и в своих окнах, когда в 2 часа 10 минут пополуночи 9 мая радио сообщило о полной и безоговорочной капитуляции Германии перед Красной армией и нашими союзниками. Я выбежал на балкон своей квартиры и видел, как чудесная весть неслась по сонному городу, разбегаясь во все стороны тысячами огней, зажегшимися в окнах, за минуту до того бывших темными. И хлопали двери на лестнице, и звонили телефоны, и соседи стучали соседям, люди поздравляли друг друга. Мы уже не могли заснуть больше в эту ночь.

<…>

Каким солнечным и праздничным было это первое утро после войны! Казалось, что к десяти часам вся Москва вышла праздновать победу на улицы. Люди обнимались, целовали друг друга. И все казались друг другу близкими и родными.

<…>

Я видел, как по самой середине широкой улицы Горького шла группа молодых людей и, встречая каждого человека в военной форме, окружала его и подносила заздравную чарочку. И когда опустошалась эта дружески поднесенная чарочка, вся улица возглашала здравицу в честь Красной армии и долго не смолкали дружные крики «ура».

А на углу Петровки и Столешникова седой полковник танковых войск, собрав вокруг себя гурьбу ребятишек, угощал их всех подряд щедрыми порциями мороженого. Он опустошил уже короб одной продавщицы, подозвал вторую, и, когда кто‑то вздумал заметить ему, что‑де слишком тратится товарищ полковник, он возразил:

— Товарищ дорогой… Я за эту детвору жизни своей не жалел. Так неужели же в такой праздник я буду рубли рассчитывать…

Лев Кассиль.
Газета «Московский большевик»

11 мая

От Московского городского и областного Советов депутатов трудящихся

Московский городской и областной Советы трудящихся с глубоким прискорбием извещают трудящихся города Москвы и Московской области о безвременной смерти от паралича сердца секретаря Центрального комитета ВКП(б), любимого руководителя московских большевиков, начальника Главного политического управления Красной армии, депутата Верховного Совета СССР, члена исполкомов Мос­ковского городского и областного Советов, верного ученика и соратника великого Сталина — товарища Александра Сергеевича Щербакова⁹.

                                                                                                                                                                                     Газета «Вечерняя Москва»