Алексей Григорьевич Щербатов

Дневниковые записи. Второй год 1809.

Среда января 6-го. Москва. Крещение. Поутру были мы и сестрицы у обедни в Сретенском монастыре, потом был я с Александром Михайловичем на Иордани, которая была сделана на Москве-реке, где было очень много народу; потом влезли на Кремль и были в Архангельском соборе, где рассматривали гробницы великих князей Российских, с особливым почтением останавливались там, где покоится Димитрий Иоаннович Донской и Иоанн Васильевич Великий. Также рассматривали иконостас сего собора, который недавно отделали снова и украсили богатой позолотой⁷². Оттуда повел я Алексея Михайловича на Ивановскую колокольню, показав сперва ему другие соборы, известные в нашей истории Красное крыльцо и Грановитую палату, древний царский терем, где помещены теперь Мастерская и Оружейная палаты. Мы тут смотрели в открытые окна на чучела богатырей пеших и конных, которых бывший тут сторож называл нам поименно. Один был, по его словам, Алеша Попович, другие — Илья Муромец, Еруслан, Добрыня и проч. Все они вооружены, в латах, панцирях и с чрезвычайно длинными и большими шпагами. Возшед на Ивановскую колокольню, показывал я Александру Михайловичу висящий на оной огромный колокол, потом взлезли на самый верх колокольни и долго прельщались великолепным видом обширной Москвы. Спустились мы с колокольни с немалым трудом по причине покрытых льдом и снегом ступеней. Потом показывал я ему Арсенал, оконченный [в] 1738 году, и Сенат⁷³, также строящееся для Мастерской и Оружейной палаты здание.

Потом, заехав домой, поехали к дядюшке Николаю Семеновичу, где все мы и обедали. После обеда поехал я с Александром Михайловичем в театр, который сегодня по причине маскарада начался в 5, а кончился в 7 часов. Долженствовали играть «Старинные святки» (оперу), но по причине, что одна актриса при репетиции сломала себе руку, отменили пьесу сию, а играли оперу же «Мельник», и за оной русские и цыганские пляски. Из театра поехали мы опять к дядюшке, где нашли Муравьевых и танцевали до половины десятого. Потом собрались мы — Александр Михайлович, Иван Александрович Г. и я — ехать в маскарад в театр, почему, заехав сперва ко мне, а потом к Ивану Александровичу, и поехали в оный, где и пробыли часу до третьего. Народу было очень много и довольно весело, я видел многих из моих знакомых.

Пятница января 8. Завтра поутру начинаем мы у Николая Николаевича курс технологии на место минералогии, которую отложили до марта месяца по причине, что в гимназической зале чрезвычайно холодно. Технологию будет нам преподавать Ефрем Алексеевич Среднинский.

Четверг января 14-го. Сегодня день моего рождения, и мне минуло двадцать два года.

Пятница января 29. Ввечеру прочел вслух маменьке, тетушке и дядюшке «Марфу Посадницу» Карамзина.

Понедельник февраля 15-го. Поутру был Василий Федорович, я его проводил до университета и заходил к нему в гости. Он кандидат и надзиратель над 10-ю воспитанниками. У него познакомился с его младшим братом.

Воскресенье февраля 21. Был у меня Алексей Абрамович Волков, чтоб проститься со мной. Он на сих днях отправляется в Петербург, где намерен определиться в кавалергарды. Я люблю сего молодого человека и не знаю ничего об нем худого. Мы обещались писать друг к другу.

Вторник февраля 23. Был в концерте Благородного собрания, где было 1500 особ. Там еще раз видел А. А. Волкова, также и брата его Илью Абрамовича. Видел также там ген.-лейтенанта графа Николая Михайловича Каменского⁷⁴, который недавно пред сим отличал себя в Швеции. Он человек лет в тридцать с небольшим, имеет две звезды и видом весьма скромен. Тут же видел ген.-майора князя Щербатова⁷⁵, храбро защищавшего Данцинг против французов в прошлую кампанию.

Среда марта 10-е. Был у Муравьевых и видел Николая Николаевича, который вчера ввечеру возвратился из Петербурга. Он записал двух старших своих сыновей в кандидаты Министерства морских сил П. В. Чичагова⁷⁶.

Пятница марта 12. Обедал я у Муравьевых и видел больного Александра Николаевича. Он еще весьма слаб, но выздоравливает, и даже цвет лица его лучше, нежели был прежде болезни. Обедали, как всегда, вверху у князя Александра Васильевича Урусова. За столом были там Александра Михайловна Муравьева (ур. Мордвинова), дочь старшая Варвара Михайловна, ур. Мордвинова (Муравьева-Полторацкая), Варвара Александровна Муравьева и другие ее дети от Павла Марковича Полторацкого, Муравьевы Нк., Ник., брат кн. А. В. Урусова князь Петр Васильевич Урусов. После обеда сей последний играл на гитаре, а маленькие дети плясали.

Понедельник марта 15. Поутру был Василий Федорович. Потом завез я его в университет и на минуту зашел к нему, где показал он мне критическое издание на немецком языке Несторовой летописи Шлецером⁷⁷.

Среда марта 17. Часу в седьмом поехал с шевалье и Николаем в театр у Арбатских ворот⁷⁸, чтобы видеть недавно приехавшего сюда плясуна на веревке г-на Фориозо. Признаюсь, что человек сей и его сестры делают такие вещи, что не иначе как видя поверишь. Театр был так полон, что мы принуждены были все время стоять. Спектакль начался тем, что одна из сестер г-на Фориозо танцевала по натянутой веревке с большой легкостью, держа шест в руках, Menuet de la Reine [французский танец эпохи барокко]. Потом плясала другая сестра и сам Фориоза.

Четверг марта 25-го. Москва. Благовещение. Поутру были мы у обедни в своем приходе Иоанна Предтечи на Лубянке и причастились Св. тайн. Потом у дядюшки. После обеда были у вечерни у Никиты мученика, что на Старой Басманной в зимней церкви, которая пространна, красива, но не совсем еще внутри отделана⁷⁹. Весь вечер провели у дядюшки. Здесь я познакомился сегодня с англичанином г-ном Пинкертоном, который дни три [третьего дня] определился к дядюшке в дом в качестве наставника для Сашеньки. (В. В. Бобмин, бывший в сей должности, отошел еще в первых днях нынешнего года.) Г-н Пинкертон есть молодой человек лет тридцати и англицкий проповедник из числа отправляемых Эдинбургским обществом для распространения Св. Евангелия в разные части света. Они завели с дозволения правительства нашего и под покровительством оного колонию на южной стороне Кавказских Бештовых гор (Пятигория) на месте, называемом Карасс, и получили 6000 десятин земли там⁸⁰. Заведение сие основано лет с семь тому назад и по отъезде г-на Пинкертона там [осталось] семь проповедников и человек более тридцати поселенцев, большею частью из новообращенных. Они занимаются просвещением и обращением горских народов, выкупают из плена детей и обучают их разным ремеслам. Г-н Пинкертон, который был там в сей должности около трех лет, принужден был оставить сей край по причине слабого своего здоровья и вредного тамошнего климата. Он говорит и даже сочиняет по-татарски и разумеет другие тамошние языки...